ИДИОТКЕ мечтать опасно.

6 ноября 1988 года

Подполковник Зайцев окинул взглядом своих сотрудников, он хорошо знал каждого из них и ценил. Главное в их работе – вот эти люди, их ум, смекалка, опыт, самоотверженность. Его глаза остановились на Нине Важениной. Он улыбнулся.

-Поздравляю вас, товарищи, с наступающим праздником Великого Октября! Я знаю, вы хорошо поработали. Не будем сегодня говорить о плохом: о том, что криминальная обстановка обостряется, что с каждым днем растет количество преступлений, что люди от нас уходят, потому что зарплата маленькая... Я знаю, что вы работаете сейчас на грани своих возможностей. Спасибо вам... Поздравляю Нину Алексеевну Важенину с ее первым успехом. Молодец! Мне интуиция старого опера подсказывала, что с этим вызовом что-то не так, я и поручил Нине Алексеевне разобраться. Правда, она нарушила кое-какие инструкции... Но победителя не судят!

Потом, когда все расходились, он подошел к Нине и тихо поинтересовался:

-Ну, как там Алексей Петрович? Звонит? Привет ему передавай, скажи, не забыли его в родном городе.

Нина вышла из здания вместе с Ершовым. На улице было тепло и непривычно солнечно, как в начале осени.

-Ну вот, мы и закончили сразу четыре дела: дело об обгоревшем трупе неизвестной женщины, дело о пропавшей учительнице, об убийстве девушки из Озерска и о попытке убийства Пети Пушкарева: он, наконец-то вышел из комы, - сказал Ершов. -Кто бы мог подумать, что Жанна окажется такой змеей! Ведь красивая. В Москве прошел конкурс красоты, слыхала? Так вот ей бы туда…С нее картины писать… Ей бы в хорошем кино сниматься, про любовь, про верность … А она – в порнухе! И ведь самообладание какое: такой спектакль разыграла! А все равно девчонка, вот нервы и сдали.

-А она и снималась... в кино про любовь, - усмехнулась Нина.

-Ну, это не любовь... одни инстинкты...

Нина с интересом посмотрела на Ершова и подумала, что Оля пожалуй права: он хороший парень. Вот было бы здорово, если б они поженились.

-А… а ты когда ее заподозрила? – в голосе Ершова прозвучала профессиональная ревность.

-Заподозрила? Не знаю… Все шло на уровне подсознания. Копилось, копилось. Когда услышала про повязку – сразу озарение. Ведь у Апаликовой не было травмы головы, у нее была простуда. А впечатление повязки могла создать только коса, обмотанная вокруг головы. И тут все сложилось: и ее артистические наклонности, и хладнокровие. И живет удобно для мистификации: спустилась – поднялась за минуту. Двигается быстро, легко, бесшумно. Становится понятно, что Пушкарев пострадал как свидетель. Он был влюблен в Жанну, следил за ней, подсматривал за ее дверью в глазок, а может, поднимался по лестнице, и, увидев сумку учительницы около дверей Жанны, поднял ее и принес домой. Он все пытался с девушкой поговорить. Я сама была свидетельницей такой попытки... А когда Жанна услышала от вас, что Пушкарева ищет милиция, потому что он что-то знает, сообщила подельникам. Макс пососедски и всадил ему наркотик. Макс и пальто подарил своей тете. Пальто в клеточку. Чтобы путаницы было больше.

-А как ты думаешь, кто делал вид, что разговаривает с больной учительницей через дверь?

-Жанна, конечно. Эта сценка предназначалась для бабы Даши.

-А зачем было смазывать дверные петли в подъезде?

Нина весело посмотрела на Ершова:

-Ты меня экзаменуешь? Чтобы можно было не слышно выскользнуть из подъезда и наоборот. Ты же сам об этом говорил Ольге. Внутренняя подъездная дверь играла роль ширмы, за которой тоненькая Жанна могла легко спрятаться, стянуть с головы берет и даже скинуть пальто. За эту дверь никто никогда не смотрит. Даже уборщица. Но девушка не хотела прижиматься к грязной стене, поэтому там оказалось так чисто. А отпечатков не было потому, что Жанна везде, кроме школьных уроков, стала ходить в тонких лайковых перчатках.

-А как ты вычислила Романа? – улыбнулся Ершов.

Нина нахмурилась:

-Он был слишком рад самоубийству Жанны. И он должен был знать Жанну, ведь она жила в одном подъезде с его коллегой и другом, а такую красавицу невозможно было не заметить. Вообще-то я заподозрила что-то неладное в первую же нашу с ним встречу. Понимаешь, я недоверчива, когда дело касается мужских симпатий...

-Я заметил...

-Ну, такая у меня особенность характера... – голос Нины стал виноватым.

– Одним словом, я сразу же навела справки, и выяснила, что Роман Костин не учился со мной в ВУЗе. Надо сказать, его поведение было тонким: вроде как ошибся, обознался – с кем не бывает! Поэтому я сомневалась, что он разыграл меня намеренно, но решила ему подыграть. Кстати, он окликнул меня именно в тот день, когда я расспрашивала Жанну о Дине Захаровне. Сейчас ясно, что это Жанна сообщила ему о моих расспросах, и он решил с помощью якобы старого знакомства быть в курсе следствия. Вообще, отвратный тип!

-Ну, да... – согласился Ершов. – Его только за совращение несовершеннолетней надо бы на полжизни упечь в тюрьму. Добрые у нас законы! Изготовление и распространение порнографии тоже мягко наказывается... Такую девчонку угробил!

Нина улыбнулась:

-Ольга сказала, что с такой красотой, как у Жанны, надо возглавлять ООН

-Ага... Все говорят: «красота спасет мир...» Пока не спасает, - угрюмо проговорил Ершов.

-Это Достоевский так считал, - поправила его Нина.

– Может, и Достоевский... Сказал красиво, но ошибся. Или мир не хочет спасаться... Получается, что мир губит красоту. Знаешь, как утопающий тянет за собой в глубину того, кто его хочет спасти... Красота слишком многих притягивает. Чем красивее цветок, тем больше находится людей, чтобы его сорвать. А сломанный цветок – погубленный цветок.

-Ну, ты философ! – улыбнулась Нина: ее спутник говорил известные истины, и продолжила: – С чем не возможно спорить, так это с тем, что красота не дает право на превосходство и, тем более, не освобождает от совести. У красивого, у некрасивого – у любого человека должна быть совесть: не убий, не укради... Глупцы, да, считают, что совесть не шуба, без нее проживешь... Ставь самые соблазнительные цели: слава, бриллианты... ну и так далее... но нельзя к цели идти через преступления. Если на пути к мечте встает человеческая жизнь – умный человек остановится, оглядится и пойдет к той же цели, но другой дорогой.

И он сохранит свой рассудок и душу. Идти через человеческую жизнь - это от лукавого, это путь в ад, где золото становится трухой, радость слезами, друзья врагами...

-Ну, да... Только идиотка могла верить, что ей все сойдет. Что милиция ее не поймает.

Нина улыбнулась такому повороту мыслей Ершова. А он, подбодренный, продолжал:

-Идиотке вообще мечтать опасно: она втемяшет себе что-нибудь в голову – и вперед, не задумываясь, лишь бы добраться поскорее. Знаешь, - Ершов неловко помолчал, - я всегда считал, что красота прежде всего должна быть внутри, в сердце... То есть я хочу сказать, что внешне ты даже очень ничего,... Ты не подумай, что я говорю про сердце, потому что у тебя с внешностью что-то не так... – он вконец запутался.

Нина промолчала.

«Ну, вот, - подумала она, - меня опять провожает мужчина. Говорит ужасно банальные вещи, как, впрочем, и я... но...он очень даже ничего! Я бы даже сказала, что он в моем вкусе».

Она искоса посмотрела на своего провожатого: темные волнистые волосы, серьезные глаза. От него так и веяло надежностью. Нина поймала в витрине их общее отражение: она и Ершов рядом. Симпатичная пара. Несколько раз мысленно проговорила «Нина Ершова». Неплохо.

«Интересно, он сам-то знает, что ему нужно? Провожал Ольгу, сейчас меня... Похоже, он из тех, кто может умереть от голода между двумя чашками каши: все будет решать, какую выбрать. Ладно, а я то на что?» – Нина улыбчиво вздохнула.

Они остановились около какого-то дома.

-Я тоже считаю, что красота должна быть в сердце, - сказала она вслух и лукаво посмотрела на Ершова. - Кстати, это Ольгин дом, и у нее день рождения! Идем?

Ершов довольно усмехнулся:

-Согласен! А Оля не будет против?..

-Я думаю, она будет очень рада.

-Так я сейчас бегу за цветами?

-Мы вместе идем за цветами! – грустно улыбнулась Нина и вытянула руку. – Вот, он, цветочный киоск... Знаешь, Оля – классная и очень порядочная. Очень! Добрейшей души девушка. И у нее замечательные родители, а ее мама изумительно готовит. Там такое варенье! А какие у нее блины с грибами! Пальчики оближешь!

Ершов с любопытством взглянул на Нину.

-Впервые разговариваю с девушкой, которая так хорошо говорит о своей подруге.

-Ты просто мало знаешь девушек, - улыбнулась Нина. – Я вот о чем хочу поговорить. Ольга нам помогла?

Ершов, не понимая к чему Нина клонит, нерешительно сказал:

-Помогла...

-Так давай, поможем ей!

Ершов пробормотал:

-Не понял... – и в глазах появилось ожидание подвоха.

-Сходим к ней на классный час, ты расскажешь об особо интересных случаях из своей практики. Понимаешь, сейчас с детьми очень трудно работать. Сложные они... Всякие Пушкаревы... А так они Ольгу Михайловну не только любить будут, но и слушаться... Ведь если Ольга уволится, в школе останутся только... Динозавры! Смотри, какие чудесные розы! Вот их мы и купим для Ольги!

«Ну, вот, Ершов с букетом роз в подарок все-таки получше, чем какая-нибудь банальная безделушка с бантиком! Ольге будет приятно. Настоящая дружба куда дороже всяких мужских обманов, рассудительно подумала Нина, одобрительно оглядывая сияющего Ершова с цветами в обнимку. – А не становлюсь ли я циничной? - одернула себя девушка. – Разве можно человека подарить? Это все слова... Лишь бы этот человек принес Оле счастье!»

Она посмотрела на окна подруги, потом перевела взгляд на небо. Вверху раскосматилось выцветшее осеннее солнце, нежные облака, невесомые, как юное дыхание, летели прочь в страну, где нет страданий и грехов.