ИДИОТКЕ мечтать опасно.

30 октября 1988 года, воскресенье.

Нина проснулась от трезвона телефона. Как сомнамбула, полусонная, Нина потянулась за трубкой и чуть не свалилась на пол, не рассчитав расстояние до телефона. Неловко взятая трубка выпала и что-то верещала, Нина подняла ее и прижалась к ней ухом.

-Алло! Алло! Алло! – словно заезженная пластинка звучал там голос Ершова.

-Да. Я слушаю, - промямлила Нина. Ершов заговорил возбужденно, заикаясь от волнения:

-Ап-паликова Дина Захаровна позавчера выехала на поезде в Москву!

-Зачем?

-Ты все-таки непроходимая дура, - скорбным голосом констатировал Ершов.

-Быстро дуй на работу, получай командировочные документы. Через два часа ты должна лететь в Москву. Распорядился подполковник Зайцев. Билет заказан, тебя в Москве встретят. Только вот деньги получить сегодня не сможешь, сама понимаешь: воскресенье. Получишь потом, а сегодня езжай на свои. Если своих нет, найдем.

Нина вскочила, потерла глаза, торопливо потянулась.

И вновь затрещал телефон.

-Алло! – услышала Нина незнакомый голос. – Могу ли я услышать Нину?

-Я вас слушаю, - досадуя на задержку (ведь надо собираться!), ответила девушка.

-Ниночка, - оживилась трубка. - Это беспокоит Роман. Как отдохнула? Поспала?

-Роман, я сожалею, но я спешу. Улетаю в Москву через два часа.

Трубка в ответ помолчала, а потом заговорила:

-Нет, какое совпадение, а? Просто, судьба. Я ведь затем и звоню, чтобы сказать то же самое. Я уже на выходе из дома. Через два часа лечу в столицу. Вот и встретимся, - и трубка загудела.

Нина удивленно потрясла головой. Чудеса! А ведь она в судьбу не верила.

Роман был внимателен и церемонен. Всю дорогу он рассказывал Нине о своей работе. Нина поняла, что мечта Романа – купить японскую кинокамеру, которая стоит немыслимых денег – 5 000 долларов! Но зато с ней проще работать, она просто сама снимает! А качество!

-Это сказка! – говорил он мягким воркующим голосом. - Просто слюнки текут! Понимаешь, то, что снято японской камерой на японской пленке – это глаз не оторвать. Японское качество и советское – день и ночь. Тем более, знаешь, в каких условиях приходится работать? В студии чаще по ночам, иногда на дому, на квартирах, где нет нормального освещения, в цехах. Одним словом, где попало...

Нина сочувственно поддакивала.

Роман спохватился:

-Ниночка, я все о себе, да о себе. Творческие люди, знаешь ли, эгоистичны. Поэт Федоров заметил: «Когда ему ликуется, поэт похож на курицу: снесет словцо, как яйцо, и целый день кудахчет». Так и я кудахчу о своем... – он виновато улыбнулся. -А как твоя работа? Вообще ты чем занимаешься? Что-то ты так и не рассказала.

-Я? – не удивившись вопросу, отозвалась Нина. – Я работаю в инспекции по делам несовершеннолетних. Сотрудничаю в газете как журналист. Одним словом, ничего интересного. В Москву лечу на семинар.

-И все? Неужели-таки ничего интересного в твоей работе нет? – разочарованно продолжал допытываться Роман.

-Нет, - покачала головой Нина. - У нас больше бумажной работы. Никакого творчества! – она сожалеюще развела руками.

-Нина, ты не из рода Космодемьянских? – немного помолчав, пошутил Роман.

-Нет, правда, ничего интересного! – засмеялась в ответ Нина и посмотрела на Романа: голос у него мягкий, а глаза холодные.

Под ее прямым взглядом он опустил глаза.

-А зачем ты летишь в столицу?

-Нужно решить кое-какие вопросы по отснятым фильмам, - расстроено ответил он и уточнил: – Для центрального телевидения.

Оля, дожидаясь вестей от Нины из Москвы, решила не терять даром времени и сходить к Пушкареву домой. Помимо разговора с родителями своего разболтанного ученика, она надеялась узнать что-нибудь о Дине Захаровне. Ведь они жили в одном подъезде.

Девушка в который раз удивилась сходству матери и сына, хотя все сходство заключалось в одинаковости глаз. Большие и темные, как переспелые вишни, глаза мамы Пушкарева на этот раз показались Ольге влажными и воспаленными, словно она не выспалась и вот-вот начнет плакать.

Марина Ивановна – так звали родительницу Пушкарева – с порога агрессивно заговорила:

-Что я могу с ним сделать? Не бить же его! Я и так каждый день на него кричу. Все из-за школы, из-за оценок. Вот он школу буквально и ненавидит. А чего ему школу любить? Как какого учителя не послушаешь, Петя там хуже всех. Да не поверю я в это! Ведь дома Петя золотой. Спросите хоть соседей, все скажут: «Сын Пушкаревых – хороший мальчик! Всегда поздоровается, поможет донести чтонибудь тяжелое». Мне все его хвалят, а в школе наоборот: Петя – хуже всех!

-Вы считаете, что я обманываю? – растерялась Ольга под таким напором.

-Нет, что вы! Конечно, сложно с ним. Переходный возраст, любовь. Влюбился в соседскую девчонку из квартиры напротив. Я вижу, как Петя всякий раз, едва хлопнет дверь напротив, бежит посмотреть в глазок, не она ли это. Эта девочка постарше, и на него не смотрит. А он готов на все, чтобы обратить на себя ее внимание. Мне кажется, он способен даже на убийство…- и она закрыла рот ладонью.

-Марина Ивановна, что вы говорите такое! – всплеснула руками Ольга.

-А что? Говорят, в нашем доме убийство, – и у нее затряслись губы. – Я так боюсь, так боюсь, - перешла она на шепот. - Вот где он? Что он делает? Боже, я даже молиться стала.

Оля, ошарашенная, смотрела на маму Пушкарева и тоже шепотом спросила:

-А чего вы боитесь?

Женщина вздрогнула:

-Всего. И всех. И вас тоже, -и громко заговорила: -Все, до свидания, Ольга Михайловна! Спасибо, что пришли, что внимательны к нашему Пете. Я с ним поговорю. С сыном. Не могу больше вас задерживать. Да и чувствую себя плохо. Сейчас врача буду вызывать.

И она решительно стала надвигаться на Ольгу, выталкивая ее из квартиры. Той ничего не оставалось, кроме как выскочить за дверь, бормоча:

-До свидания, Марина Ивановна. Заходите в школу почаще. Думаю, вместе мы поможем Пете.

Она едва ступила за порог, как дверь захлопнулась.

-Да, так могут дверью и убить! Или изуродовать, – пробормотала девушка вслух, чудом успев отклониться.

Она была в злой растерянности: этот противный мальчишка не только учителей доводит до белого кипения, он и родителей своих скоро с ума сведет. А может наоборот: ненормальные родители делают из своего сына урода?

Взгляд Оли уперся в табличку с цифрами «36». Что ж, она поинтересуется у соседей поведением Пушкарева-младшего, скажет, что сейчас в школах составляют на учеников характеристики, максимально объективные, с учетом мнения соседей.

Девушка глубоко вздохнула, чтобы вернуть себе решительный настрой, и нажала на кнопку звонка, не обратив внимания, что на месте кнопочки торчал маленький пластмассовый пенечек, и ощутила противную судорогу от удара электротоком. Рефлекторно отдернула руку, и сумка слетела с плеча. Оля в недоумении уставилась на звонок. Ну, да, звонок не исправен. Она подняла сумку и постучала.

Дверь открыла холеная блондинка, которая даже в халате выглядела элегантной.

-Здравствуйте, здравствуйте, проходите, - встретила она Ольгу, пряча недоумение за дежурной улыбкой.

Лицо женщины было знакомо. Ну, да, здесь же Жанна Рысина живет! А это мама Жанны, тоже, однако, красавица.

-Здравствуйте. Что ж у вас такое со звонком? - спросила Ольга, ее рука все еще хранила ощущение судороги.

-Ударило током? Простите! У нас уже полмесяца звонок неисправен. Все некогда сделать. Я ночами работаю, – и в ответ на Олино удивление пояснила: - Я администратор в ресторане, а сейчас наше заведение работает как ночной клуб. Так что иногда приходится работать до утра… Вот и вы, я смотрю, в выходной день заняты работой. Так что у нас там в школе? Да вы проходите, проходите… – она явно не помнила имя Ольги, но узнала в ней учительницу дочери.

Оля в ответ улыбнулась:

-Спасибо. Я на минуточку. У вас все хорошо, но могло бы быть и лучше: Жанна очень умная девочка, и я хочу сказать, что Жанне под силу и золотая медаль, только надо поработать, поднапрячься. Последний, так сказать, рывок.

Стоя в прихожей, Ольга видела часть комнаты с большим бархатным диваном, на котором было разбросано женское кружевное белье. На полу лежал шелковистый розовый ковер с восточным узором. «Где ж люди вещи такие берут?» подумала девушка, вспомнив пустоту в магазинах. Ее мама каждый понедельник шла в соседний мебельный салон, чтобы отметиться в очереди на книжный шкаф. По ее подсчетам, через полгода очередь должна подойти.

-Медаль, конечно, хорошо, - тонко улыбнулась мама Жанны, перехватив взгляд Ольги, - но так ли уж она нужна? Сейчас дети расчетливые и понимают, что медаль не гарантия успеха в жизни и тем более достатка. Вот, например, вы, учителя. Пусть у вас и прекрасное образование, и «красные» дипломы, но государство вам как не доплачивало, так и не доплачивает. Ведь если называть вещи своими именами, то зарплата учителя просто нищенская: сто рублей – за ставку! Или сто двадцать? Приличные сапоги стоят дороже! – ее взгляд скользнул к ногам Ольги. -Вот вам и образование! она сочувствующе смотрела на девушку, как смотрят на безнадежно больного человека. - Моя девочка уже что-то зарабатывает себе на колготки и трусики: подтанцовывает у нас в клубе, снимается на телевидении в рекламных роликах, - в голосе холеной красавицы зазвучали гордые ноты. - И вообще она собирается поступать во ВГИК, а там, как вы понимаете, прежде всего, талант нужен. Так что, извините за выражение, отсиживать попу за учебниками ради медали она не будет…

Оля услышала, как в квартире напротив щелкнул замок, и в свою очередь, чуть приоткрыла дверь, бесцеремонно отвернувшись от мамы Жанны. Из квартиры Пушкаревых вышла Марина Ивановна со свертком газет в руках, испуганно глянула в сторону приоткрывшейся двери и резво стала спускаться.

-Что ж, жаль, что вы не на моей стороне. Получается, что я напрасно вас побеспокоила, - торопливо сказала Ольга Рысиной – старшей; настроение ее было окончательно испорчено. – Я должна идти. Мне нужно заскочить к вашим соседям. Там проблемы поважнее, - и она выскочила на лестничную площадку.

-Что вы, что вы, спасибо, что зашли. Всегда рады вас видеть. Всего доброго! – уже в спину учительницы проговорила мама Жанны.

«Еще бы она спросила: «Может вам помочь деньгами?» Что я ей плохого сделала? - старалась подавить в себе чувство досады и какого-то унижения Ольга, хотя мама Жанны была права в том, что учителя слишком мало получают. Но указывать на недостаток денег небогатому человеку – это оскорбление. В Оле взбунтовалась гордость бедного человека, и сейчас она презирала всех, кто жил, как говорили, не по доходам.

Она выскочила из подъезда и лицом к лицу столкнулась с Пушкаревой. У Марины Ивановны при виде учительницы лицо стало растерянным и вопрошающим.

-Вот делаю обход всех своих учеников, - чтобы немного успокоить ее, сказала Ольга, возвращаясь в реальность

-Хлопотная работа, - без улыбки ответила Пушкарева. – Удачи вам.

-Спасибо. Будьте здоровы, раскланялась Ольга, коротко взглянув на руки Марины Ивановны.

В руках ничего не было. Значит, она выходила, чтобы выбросить или передать тот сверток. Что в свертке? И куда? Кому? Оля оглядела двор. Мусорные баки находились в конце двора. Ольга почти бегом направилась туда, баки были полные, но свертка из старых газет не было. Но он должен быть где-то недалеко. Увидев двух мальчиков, она обратилась к ним:

-Вы учитесь в этой школе? – Ольга кивнула в сторону серого здания.

-Да. Здравствуйте, - значит, узнали ее.

-Замечательно. К вам у меня просьба, как к разведчикам, или следопытам. Потерялся пакет из старых газет, в одной из газет важная статья. Если найдете, куплю вам в кооперативном киоске батончики «Сникерс».

-Честно-честно?

-Железно.

-«Сникерс»?

-Точно.

-Ладно, ждите! – и мальчишки побежали, заглядывая под скамейки, в урны.

Через полчаса они прибежали. Один мальчик держал охапку пожелтевших листов, второй - пакет из газет, похожий на тот, что вынесла Пушкарева.

-Где нашли? – Ольга бережно взяла пакет, внимательно его оглядывая.

-В мусорном баке за домом. Ну, в детском саду. Тот?

-Посмотрим…

-Что, «Сникерса» не будет? – лица у ребят были разочарованы.

Ольга пошарила в сумке, достала деньги и дала ребятам:

-Хватит?

-Ага! – и они убежали.

А Оля дошла до ближайшей лавочки и, не спеша, осторожно стала разворачивать. В газеты была завернута сумка Апаликовой Дины Захаровны. Оля трясущимися от волнения руками стала вновь заворачивать сумку, потом, засомневавшись, опять развернула. Да, это ее сумка, вот и ручка потрескавшаяся. Нужно нести эту улику в милицию, чтобы там открыли, сняли отпечатки пальцев. То ли от сумки, то ли от газет шел неприятный запах. И Оля, морща нос, стала вторично упаковывать свою находку, но газеты порвались, и закрыть сумку не удавалось. Что ж делать-то? Сегодня выходной. Придется до завтрашнего дня эту важную улику поберечь дома.

Растерянная проводница проводила Нину и двух сопровождающих ее в милицейской форме к полке 25, с полки поднялась неопрятная рыхлая женщина, накинувшая на себя клетчатое пальто, которое было ей явно узко, взяла спортивную сумку. Она спокойно готовилась к выходу.

-Ваш билет? – обратилась к ней Нина. -И документы.

-Билет у проводников, а документы… Вот, - и она достала из кармана пальто паспорт.

Нина с удивлением убедилась, что это был паспорт Апаликовой Дины Захаровны.

-Но это не ваш паспорт, - воскликнула она.

-Почему не мой? - с агрессией спросила женщина.

-Не ваша фотография.

-Моя. Я поправилась, - нахально заявила пассажирка.

-Хорошо, - согласилась Нина. - Пройдемте с нами. Возьмите ваш багаж. Вот ордер на ваш арест. Вы обвиняетесь в убийстве.

-Что!? – вскинулась женщина и, несмотря на свой вес, резво бросилась бежать, оставив сумку. Но на выходе из вагона ее ждали милиционеры.

В отделении дорожной милиции женщина представилась Щукиной Алевтиной Степановной и показала уже другой паспорт.

-В кассе не было билетов, да и денег у меня немного, а ехать надо. Я договорилась с проводником из другого вагона, чтобы он меня пустил, посидела в туалете. Какой проводник? Не помню. Ой, и вагон забыла. Сначала, сидела в туалете, потом уж нашла это место. Соседи по купе мне сказали, что пассажирка ушла в другой вагон, у нее там знакомые, родственники что ли. А я пожаловалась, что не могу забраться на свою верхнюю полку, которая в конце вагона, и дверь там постоянно хлопает. Вот и осталась до появления хозяйки места и вещей. А хозяйка все не появлялась. Ну, думаю, мне лучше. А бабуля, которая мне все рассказала, вышла в Саратове. Да и другие пассажиры поменялись. Так я и осталась. Но я все ждала ее, хозяйку, Апаликову. Паспорт нашла в кармане, тут больничный лист еще. Сумка не моя. Там спортивная одежда, молодежная. Я слегка посмотрела, на всякий случай. Почему сразу не призналась, что Щукина, а не Апаликова? Так ведь я ехала без билета, боялась штрафа. А вещи вовсе не хотела забирать. Напротив, я хотела их отдать. Мне чужого не надо. Вот ведь, кто бы мог подумать, ведь вид в паспорте приличный, а убийца!

Следователь дал подписать Щукиной протокол, опись изъятого имущества. Когда задержанную вывели, стал объяснять Нине:

-Это обычное дело: проводники зарабатывают на провозе зайцев. Билеты сложно купить: очереди, дефицит. А человеку надо ехать, он идет к проводнику и с ним договаривается за определенную сумму, меньшую, чем стоимость билета. Прячется где-нибудь на третьей полке, в купе проводников, в туалете. По вагонам ходят и настоящие воры, но они стараются на глаза проводникам не попадаться.