ИДИОТКЕ мечтать опасно.

29 октября 1988 года суббота

Школа, где работала Дина Захаровна, была типовая: четырехэтажное здание серого цвета. У входа – разбитая красная табличка. На крыльце подростки смачно выговаривают непотребные слова.

Нина приостановилась, чтобы, следуя быстро приобретенной педагогической привычке, вызвать у ребят чувства стыда, сказать о красоте русского языка, но только усмехнулась при мысли о тщетности такой попытки, и молча прошла в дверь.

-Мымра! – прозвучало ей в спину.

Нина прошла по безрадостным узким коридорам, стены которых украшали строгие планшеты, наверняка сделанные руками родителей. На планшетах размещалась информация о достижениях школьного коллектива и демонстрировались грамоты, полученные учащимися. В концах коридоров стоял запах туалетов. Она остановилась перед стендом с надписью «История пионерской организации».

«Добротно сделано», - подумала Нина и прислушалась. Из-за двери ближайшего кабинета послышалось:

-Ах ты, наглец! Хватит мне нервы мотать! Вон из класса! Чтобы завтра пришел с мамой!

-Так завтра начинаются каникулы! И завтра воскресенье!

-И хорошо: у меня будет достаточно времени для обстоятельного разговора с твоей мамой, и она сможет отмыть парту от твоих рисунков! И надписей!

-А докажите, что это я рисовал!

-А что ты сейчас делал? На моих глазах!

-Вам показалось, это я по воздуху ручкой водил. А мама не придет, она работает.

-Тогда я приду, могу зайти к ней на работу!

-А почему вы на меня кричите? И не надо меня пугать. Я могу вообще в школу не приходить.

Дверь отворилась, и из кабинета лениво вышел худощавый парнишка с большими темными глазами и крашеным чубом и направился к туалету. Следом в дверном проеме появилась молодая учительница: лицо в светлых кудряшках, курносый нос и большущие глаза. Она испуганно, как ребенок, посмотрела на Нину, заглянула за дверь, в сторону туалета, опять остановила взгляд на лице девушки, и вдруг тревога в ее глазах сменилась радостным узнаванием.

-Нина? Важенина!

-Привет! – на лице Нины засияла счастливая улыбка: она узнала Ольгу Климову и вдруг поняла, как давно они не виделись. - Воюешь? А как же с тем, чтобы сеять разумное, доброе, вечное?

-Пушкареву это доброе, вечное точно не нужно. Лучше бы действительно в школу не приходил, все равно же не учится. Весь кабинет заплевал: из шариковой ручки делает трубочку, и плюет из нее жеваной бумагой. А как он исписал парту! Около этой парты даже стоять стыдно, не то что сидеть за ней. Я думаю, она сама с радостью бы провалилась сквозь землю от стыда, если б могла! Противный мальчишка! Сам не учится, и другим мешает…

Знакомая ситуация: школа должна учить всех, даже тех, кто ненавидит учебу. И при этом в школе должна быть стопроцентная успеваемость. Ученики прекрасно знают, что при любом раскладе тройка им обеспечена, поэтому можно плевать жеваной бумагой даже в саму учительницу.

-Пушкарев – это тот мальчик? – Нина кивнула головой в сторону, куда ушел парнишка, - и замолчала. К ним шла женщина с желтоватым брезгливым лицом и вела за руку изгнанного из класса ученика.

-Ольга Михайловна, - холодным тоном обратилась она к Оле, - почему ваш ученик не на уроке, где должен получать знания, а курит в туалете? Он утверждает, что вы сами выпроводили его с урока. Иди, Петя, за парту, - обратилась она ласково к мальчику, - А вы, Ольга Михайловна, зайдите ко мне после уроков.

И она величественно поплыла дальше, окатив ледяным взглядом Нину.

-Это кто? – шепотом поинтересовалась Нина.

-Завуч Николина, стерва та еще. Подожди меня, скоро конец урока. Окей? – шепнула Ольга и скрылась за дверью, где во всю уже шумели ученики.

И почти тут же прозвенел звонок, и школа, как волшебная шкатулка, заполнилась голосами, смехом, стуком дверей и топотом ног. Из кабинета Ольги тоже хлынули учащиеся. Она, растерянная, появилась последней.

-Ну, вот, - пожаловалась она Нине, все убежали. А у раздевалки, конечно, Николина стоит. Мне будет нагоняй, - она вздохнула. - Да ладно, пусть до кучи! Заходи, гостьей будешь. Осторожнее садись, а то в два счета колготки порвешь: тут есть такие занозистые сиденья и столы! Я на колготках просто разоряюсь. Как жизнь-то? Личная? Не наладилась?

Нина покачала головой.

-У каждого свои недостатки. Мой недостаток – отсутствие личной жизни.

-И я замуж не вышла. Бабский коллектив, одно слово. Я ведь только в школу хожу, да из школы. Где тут принца встретишь! У нас в школе трое мужчин: директор, физрук и трудовик – все старые и женатые... Что не звонила? не заходила?

Нина растерялась: и, правда, почему?

-Да, понимаешь, -виновато замямлила она, - раз не удалось позвонить, два... Думала, завтра позвоню, опять завтра... Вот это завтра и затянулось... на три года. А ты почему не звонила?

-Я была уверена, что ты в Москве, у отца. Где работаешь?

-В милиции.

-Где-где? – от крайнего удивления выражение кукольного лица университетской подруги стало глупым.

-В угрозыске. Я следователь.

-Так ты здесь по работе?

-Да.

-И по какому вопросу? Наши ученики, конечно, не ангелы, но преступников среди них, я надеюсь, нет.

-Оля, расскажи мне об Апаликовой.

-Об Апаликовой, - опять удивилась Ольга. - Что рассказать-то?

-Что за человек? Может, она забывчива?

Ольга помолчала, усмехнулась и начала с шуточной патетикой:

-Апаликова Дина Захаровна – зерцало нашего просвещения. У нее идеальная дисциплина на уроках. А я, - девушка перешла на обыденный тон, - после института была в состоянии войны с учениками. Меня не слушались ни младшие, ни старшие. Я поинтересовалась у Апаликовой, как она добивается тишины на уроках. Она мне дала интересные советы: не давать спуску в первые дни, то есть сразу показать, так сказать, кто в доме хозяин… Да, надо было записать ее на диктофон… Для научной работы по педагогике – бесценно. Например, была такая рекомендация: держи контакт с родителями, обойди квартиры всех наиболее шумных ребят. «Мой 10 «Б» знает, -сказала она, - если я пообещала придти к кому-то домой, значит, я приду в тот же день, чего бы это мне не стоило, хоть к десяти, хоть к двадцати ученикам. А сейчас мне и идти не надо. Я говорю, чтобы родители были в школе, и они приходят, как миленькие. Дети меня и не пытаются обмануть. Знают, если родители не придут ко мне, значит, я приду к ним, и в тот же день, то есть будет только хуже. И родители знают, что я могу на работу им позвонить и опозорить их, сообщив их начальству, что они не занимаются своими детьми». О таком человеке можно сказать «забывчив»?

-Нет, конечно,- уважительно сказала Нина. Она поработала в школе, но так и не научилась держать дисциплину на уроках.

-Ее кто-нибудь ненавидит в школе? – скорее для проформы спросила Нина.

-Конечно! – ни секунды не задумавшись, ответила Ольга.

-Кто? – удивилась Нина.

-О, таких сколько угодно! Наше будущее – ученики. И не ее одну.

-Ну, у тебя и шутки! – покачала головой Нина. – Да, юмор ты не растеряла.

-Какой тут юмор! – махнула рукой Ольга. – Это жизнь. Они ненавидят нас, мы их. Дине Захаровне они дали совсем не ласковое прозвище «Динозавра». Конечно, здесь не в чистом виде ненависть, - я имею в виду учеников и учителей - тут многое намешано. И даже любовь имеется.

-А если серьезно?

-Я и так серьезно. Конечно, есть ненависть и между коллегами-учителями, только в ней тебе никто не признается, кроме меня. Понимаешь, как среди учеников, так и среди учителей идет соперничество: за пятерку, похвалу, благодарность. И есть зависть. Дине Захаровне ко дню учителя ученики подарили настольные часы на малахитовой подставке. Так сколько было злых завистливых разговоров!

-Я не поняла: ты тоже ненавидишь?

-Это сильно сказано. С трудом переношу – это точнее, - она помолчала и заговорила снова: - Мне надо к Николиной идти, ты же слышала. «А вы, Ольга Михайловна, зайдите ко мне после уроков» - скопировала она завуча, -Ты уж извини. Вообще-то я не такая злая, ты же знаешь... А что с Диной Захаровной могло случиться…что-то серьезное?

Пока не знаю.

-Я попробую помочь тебе. Пораспрашиваю учителей, учеников, кто что видел, слышал…Конечно, осторожно. Хорошо? А может, подождешь меня? Детальнее поговорим? Я тебя с другими учителями познакомлю, может, чтонибудь важное узнаешь, – голос у Ольги был виноватый и какой-то неискренний.

Но Нина дружески улыбнулась:

-Договорились. Подожду, а пока похожу по школе.

-Ага! И имей в виду, что с завтрашнего дня каникулы.…То есть у меня появляется уйма свободного времени! Кстати, номер телефона у меня прежний. Ну-ка, постой, - неожиданно Оля остановила Нину.

Мимо них шла красивая старшеклассница с густой светлой косой ниже пояса, перекинутой через плечо. Узкая синяя юбка чуть выше колен, синий жилет и белая блузка с романтическим кружевным воротничком. На жилете – комсомольский значок. Хотя она не была высокой, в ней было то, что раньше называли статью: тяжелые волосы не давали сутулиться.

-Жанна, - обратилась к школьнице Ольга, - подойди, пожалуйста.

Девушка остановилась, чуть улыбнулась и подошла, мельком взглянув на Нину и с коротким одобрением оглядев ее пальто.

-Жанна Рысина – ученица Дины Захаровны и ее соседка, - представила Ольга старшеклассницу, - А это Нина Алексеевна, у нее есть к вам вопросы. Заходите в кабинет, здесь и побеседуйте, пока я схожу к завучу.

Девочка вошла в кабинет и машинально встала около учительского стола, опустив глаза, но прямая, как струнка.

«Ну, их и муштруют! А девочка-то, как с плаката! Неужели такие правильные, чистенькие, скромные еще встречаются?» -удивилась Нина, с удовольствием глядя на девочку, и, не удержавшись, воскликнула:

-Ах, какая у вас коса! Сколько же, должно быть, с ней хлопот!

Девочка растеряно вскинула на Нину синие глаза и ответила:

-Это приятные хлопоты. Я люблю свои волосы, и мне нравится с ними возиться.

-Обычно, те, кому повезло с волосами, жалуются на сложный уход - покачала головой Нина.

-Я, как в давние времена, верю, что в волосах сила. Помните Самсона?

-Вы хотите быть по-мужски сильной?

-Нет, - покачала головой Жанна, - по–женски.

«Да, девочка правильно соображает. Действительно, в таких волосах гипнотическая сила; глаз не отвести».

-И у вас никогда не было желания обстричь волосы, заиметь модную стрижку?

-Нет-нет! Я никогда не обстригу свои волосы! А стрижки, даже модные, делают людей похожими друг на друга.

-Вы точно ни на кого не похожи, – опять не удержалась Нина.- Такую красоту сейчас редко встретишь!

Жанна чуть улыбнулась и с каким-то снисхождением (взрослый человек – и такая восторженная!) вопросительно посмотрела на Нину.

-Вас что-то интересует?

-Точнее, кто-то. Ваша учительница Дина Захаровна Апаликова, – и Нина стала импровизировать, ведь нельзя, чтобы до выяснения всех обстоятельств по школе поползли слухи. - Я журналист, историк, и сейчас готовлю книгу о лучших учителях нашего города. Точнее, о педагогах-новаторах. Мне сказали, что в вашей школе, таким специалистом является Дина Захаровна. Мне важно знать ваше мнение как ее ученицы.

Нина внимательно наблюдала за реакцией девочки, а та стала ровно, без эмоций, говорить:

-Дина Захаровна – мой классный руководитель. Она строгая, но очень справедливая. Ее все уважают. И ученики, и родители.

-Вы живете в одном доме?

-И в одном подъезде. Она на первом этаже, я на втором. Наша квартира находится прямо над ее квартирой.

-Ага, это с вами вчера разговаривали работники милиции? – Нина вспомнила разговор с Ершовым.

-Да. Точно. - девочка прямо посмотрела на Нину.

-Это все, что вы можете сказать о своей учительнице?

-А что еще нужно?

Нина немного растерялась.

-Дина Захаровна заболела. Вы в курсе?

-Догадывалась. Просто так уроки не отменяются.

-А вы к ней не заходили?

-Зачем? – голос девочки звучал все также ровно.

-Ну, все-таки любимая учительница болеет.

-А я сказала, что Дина Захаровна – любимая учительница?

-А что? Нелюбимая?

-Ну, зачем вы так? – в голосе Жанны прозвучал упрек.- Дина Захаровна просто уважаемая мною учительница. Она же не моя мама, чтобы ее любить. И не мальчик. И не Родина. И даже не комсомол.

Нина смешалась: «Издевается?». Но лицо девочки было непроницаемым.

-Если вы уважаете учителя, а он болеет… Долг ученика…ученицы…Ведь тут и ходить далеко не надо.

Жанна прервала поиск слов:

-Конечно, долг ученицы – навестить больного учителя. Но Дина Захаровна не лежит прикованная к постели.

-А откуда вы это знаете?

-Я ее каждый день вижу.

-То есть как? – Нина не могла скрыть удивления. – В каком смысле?

-В обычном.

В глазах Жанны появилась какая-то чертовщинка. Явно читаемый вызов. У девочки настал возраст, когда взрослые теряют авторитет и становятся в глазах детей смешными, наивными занудами. Нина поняла, что выдала себя с головой. Для книги о новаторах такие вопросы не задают.

-Где видите? Вы к ней все-таки заходите?

-Вижу на улице. Во дворе.

-И когда в последний раз?

-Вчера вечером.

Вечером, вечером.…Какая-то неувязочка. Ведь вечером Нина сидела напротив подъезда учительницы. Жанну она видела. Ясно, что девушка, которую окликнул Пушкарев, была эта Жанна. Значит, девочка обманывает?

-Во сколько?

-Что во сколько?

-Во сколько часов вы видели Дину Захаровну? И где?

-На улице.

-Во сколько часов вы были на улице?

-Я видела ее в окно. Поздно. На часы не посмотрела.

-А ты уверена, что это была она? – Нина не заметила, что стала обращаться к девочке на «ты».

-Конечно. Она была в своем клетчатом пальто.

-В каком пальто?

-Ну, таком… Пальто нашей фабрики «Одежда». Сине-серая клетка.

Значит, Нина все-таки видела Апаликову!

-А ничего странного ты в своей учительнице не заметила?

-А что на ваш взгляд странное?

-Ну, мало ли что… То, что не типично для нее. Например, например… учительница стала хромать. Или поправилась…

-Нет, она не хромала… Но… У Дины Захаровны в руках была большая спортивная сумка.

-Так, значит вчера, поздно вечером, Дина Захаровна вошла в подъезд с большой спортивной сумкой в руках…

-Нет, она вышла из подъезда поздно вечером.

-Куда? – тупо спросила ошеломленная Нина.

-А вот это она мне не прокричала, - ровно ответила девочка и добавила: - Извините, мне надо идти.

«Да, какая язвочка, эта Жанна! А красавица редкая. С такой внешностью надо в кино сниматься».

Нина спускалась по лестнице, мысленно прокручивая разговор с Жанной Рысиной, когда ее догнала завуч Николина.

-А вы, собственно говоря, по какому вопросу в школе? - спросила она скорее строго, чем любезно.

Девушка с интересом посмотрела на холодное, с чуть брезгливо изогнутым ртом, лицо-маску, и у нее появилось ребячье желание позлить эту самовлюбленную даму, благо в отличие от учеников и учителей, Нина была независима от нее. Но она сдержалась, и только в ответ холодно же ответила:

-По служебному вопросу.

Шоковый эффект. Маска дрогнула. В глазах скользнуло недоумение и интерес. И после тягучей паузы завуч спросила:

-Вы из РОНО? Нет, из милиции? Наводите справки об Апаликовой?

-Да, - сухо уронила Нина.

В сравнении с недавней застылостью, лицо Николиной стало удивительно подвижным, и голос приобрел душевные оттенки:

-Что же вы не обратились к нам, завучам? Вы уже были у директора?

Николина подхватила Нину под руку и увлекла ее в свой кабинет.

-Садитесь, прошу вас. Дина Захаровна – отличный учитель, прекрасный педагог. У нее довольно сложный класс, 10 «Б», выпускной, но она, знаете ли, держит их железной рукой. Обязательный, ответственный человек! Жаль, что у нас не все учителя такие, как Дина Захаровна. Насколько было бы легче всем работать! Вы не представляете…простите, как ваше имя, отчество?

-Нина Алексеевна Важенина.

-Очень приятно. Вы не представляете, Нина Алексеевна, как сложно работать с учителями! Некоторые из них, особенно молодые, не желают выполнять самые простые требования. Нам, завучам, приходится постоянно их контролировать, можно сказать, караулить, ловить за руку… Согласитесь, ведь не трудно проводить детей в столовую или после уроков к выходу. Однако, делают это единицы. Остальные оправдываются тем, что дети разбегаются. Но у Дины Захаровна дети никогда не разбегаются! Она умеет требовать, и ее все уважают. Уверяю вас, Нина Алексеевна, к ней прекрасно относятся и коллеги, и учащиеся. Мы очень встревожены случившимся… Кстати, вы не могли бы прояснить, что же произошло?

Нина сначала с удивлением, а потом с удовольствием, какое получают от хорошей актерской игры, наблюдала за завучем. Неужели эта искренне любезная женщина – та чванливая дама, отчитывающая Ольгу? Театр рыдает! Нет, такому человеку верить нельзя.

Нина уклонилась от ответа:

-Если вы встревожены, да еще очень, значит, достаточно осведомлены. В таком случае, не ответите ли мне на несколько вопросов? Когда в последний раз вы видели Апаликову?

Завуч замялась:

-В школе…Минутку, я посмотрю расписание… В прошлый четверг. У нее был классный час.

-Вы о чем – нибудь с ней говорили?

-Конечно. Я со всеми говорю. Она подошла ко мне и сказала, что больна и пойдет к врачу. Это всегда такие сложности, когда учителя болеют! Надо искать замену, уговаривать учителей, а то и отменять уроки. Дети разбалтываются. Но Дина Захаровна болеет редко. Хотя все мы люди. Нет, болезнь учителя Апаликовой не стала для нас ЧП.

Нина с удивлением отметила про себя, что завуч, несмотря на внешнюю холодность, растеряна.

-Конечно, не ЧП, - поддакнула девушка. - Главное, чтобы учительница оценки выставила, ведь конец четверти.

Завуч недовольно сжала губы, и Нина поняла, что попала в точку: дети остались без четвертных оценок по английскому языку. И ей стала ясна школьная ситуация. Она уверенно спросила:

-Вы много раз звонили Дине Захаровне?

Завуч немного помолчала и устало ответила:

-Да, но, к сожалению, не смогла до нее дозвониться.

-Но вы, наверняка, отправляли когонибудь к ней домой?

-Конечно, конец четверти, надо, чтобы все дети были аттестованы и аттестованы правильно. Видите ли, Нина Алексеевна, поставить объективную оценку ученику может только тот учитель, который ведет у него предмет, в данном случае, предмет -английский язык. Текущие оценки не всегда дают верную картину. Ведь кому-то учитель может занизить баллы, чтобы заставить больше заниматься, кого-то, напротив, может выше оценить, чтобы вселить уверенность. А итоговая оценка – другое дело, она должна быть без погрешностей.

-Вы отправляли к ней домой учеников? Или учителей?

-Да. Дина Захаровна живет рядом со школой, многие ходят мимо ее дома. Двое из ее учеников живут в одном с ней подъезде. Я их отправляла к ней с запиской.

-Вы отправляли к ней Жанну Рысину и Пушкарева?

-Да, - удивилась Нининой осведомленности Николина.

-И что Жанна?

-Сказала, что Дина Захаровна ей не открыла, и она записку сунула в щель двери.

-А Пушкарев?

-Ему тоже дверь не открыли.

-Вы в дружеских отношениях с Апаликовой?

-Дружеские отношения на работе мешают делу. Я должна быть ко всем одинаково требовательной.

-То есть сами вы не заходили к Дине Захаровне домой?

-Нет.

-А случайно вы ее не встречали в эти дни? По дороге домой, например. Ведь вы же проходите мимо ее дома?

-Да мимо, – Николина помолчала и нехотя продолжила: - Вообще-то я видела ее во дворе. Но Дина Захаровна не откликнулась, зашла в подъезд. Я тут же за ней – она как растворилась. Позвонила в дверь, подумала, она не услышала меня на улице. Но мне дверь не открыли.

-Больше вы ее не встречали?

-Видела еще раза два, но уже не окликала и за ней не бегала. Что взять с человека, больного…человека!

По лицу Николиной было ясно, что она оскорблена и в недоумении. Нина помолчала, а затем поинтересовалась:

-Кстати, как же вы вышли из положения с оценками?

-Поставили баллы за четверть по текущим оценкам. Не все ученики довольны. Кто-то надеялся исправить.

-А какое прозвище дали учащиеся Апаликовой?

-У нее нет прозвища.

При прощании Николина была сама любезность, но Нина уже не обращала на это внимания. Она ей не верила.